Столица китча.
Дональд Ричи ©
В царстве китча от безвкусицы никуда не деться. Какие архитектурные смыслы выражает здание, построенное в виде свадебного пирога? Улучшится ли вкус омара, если его обильно посыпать золотой фольгой?
Япония - царство китча, а Токио - его столица.
читать дальше
В этом городе гора Фудзи завершается устройством для хранения и извлечения бумажных мини-салфеток, а сандалии Будды - трехметрового размера - венчают собою железобетонный храм, притворяющийся деревянным. Здесь в витринах выставлены пластмассовые кушанья, более аппетитные, чем настоящие; здесь гипсовый фонтан ди Треви украшает фасад модернистского билдинга; здесь магазины звукозаписей ничтоже сумняшеся торгуют компакт-дисками с «Весной священной» в обработке гитары соло. Все это китч - но что такое кич? Словарь объясняет, что слово это происходит от немецкого глагола kitchen, означающего «удешевлять» и вошедшего в употребление около 1860 года. Дальше каждый эксперт придумывает своё. Один говорит, что китч непременно связан с приспособлением сложившихся форм для другого материала: обои под дерево, экономные отели и стиле лайнера «Куин Элизабет» или Виндзорского дворца. <…> Другой утверждает, что китч всегда предполагает старание уменьшить масштабы и свести функциональное назначение уменьшить масштабы и свести функциональное назначение предмета к чему-то простенькому, вот как с салфетками, доставаемыми из Фудзи. Токийский вкус всегда был отмечен господством китча, и в числе импортных предметов японская столица давно желает видеть китчевые. Сейчас, например, последний писк - если воспользоваться китчевым словечком - мюзикл «Отверженные», любые творения Энди Уорхола и местный Диснейленд, что близ города Урава. И правда: имелись здесь сознательные намерения или нет, но во всех этих вещах чувствуется дух безжалостного приспособления, уменьшения масштабов - и, следовательно, удешевления,
Но удешевить означает сделать экономнее. Сделать маленьким, сделать стандартным - по существу, сделать традиционно-японским. Циновки «татами», двери «сёдзи», непременно установленных размеров, создали доступную по цене японскую архитектуру; теперь микрочипы, неизменно уменьшающихся размеров, создают доступную по цене японскую электронику.
И если гигантский камакурский Будда продается в единого размера копиях, в пластмассе или металле, в виде курильницы для благовоний или пресс-папье для офиса, то это означает, что каждый и каждая могут иметь камакурского Будду у себя на столе.
Это также означает, что произошло не только уменьшение масштабов, но и низведение функционального назначения Большого Будды к домашним, простеньким понятиям. Строго говоря, к высокому смыслу оригинала отнеслись без уважения.
В Японии китч очень долго был частью культуры - задолго до того, как появилось само слово «китч». Вот, например, знаменитый храмовый комплекс в Никко, созданный в период Момояма (конец XVI - начало XVII в.): здания, сияющие яркими красками и китайской резьбой, Спящая Кошка, Три Обезьяны - изобилие, отразившееся в поговорке: «Не видал Никко, не говори кэкко (т.е. «прекрасно, великолепно» или «хватит, довольно»)». Однако не существует никакого единого термина, описывающего подобные излишества. Мы, американцы, живущие в Японии, иногда называем это «Seventeenth Century-Fox», но у японцев для этого имени нет. В японском языке не существует слова, обозначающего «китч. Как говорит старинная японская поговорка (впрочем, не сам ли я её придумал?), «У рыб нет слова для воды».
Откуда же здесь такое раздолье для китча? Возможно, дело в том, что у этой самой прагматической из всех наций все должно приносить определенную пользу. Например, архитектурные стили в их чистых формах требовали бы чересчур много пространство, времени, энергии. Гораздо практичнее комбинировать их. Больше информации на меньшем пространстве, как в кремниевом микрочипе.
И потому Токио - это восхитительный архитектурный бульон из полимерной черепицы и поддельной древесины, коринфских колонн и хромированных пилонов, ностальгических мансард рядом с поляризованным стеклом, накладных полубревен и декоративного кирпича по соседству с листовой сталью и прозрачным пластиком. О строгости стиля, конечно, и говорить не приходится, но зато как поражает!
Оглушающая энергия, составляющая главное впечатление от Токио, отчасти объясняется его оглушающим безвкусием. Или, если не так резко, колоссальным вкусом, только дурным. Таким дурным, что даже теряешься: что-то ведь такое тут есть! Не может быть, чтобы всё это разнообразие, такое живое, такое мощное, было просто бессмысленным бормотанием.
Бронзовый плющ на узорной ограде якобы новоорлеанской работы; чудовищных масштабов стадион в виде Большого Яйца; горилла, одетая в звезды и полосы американского флага; огромный праздничный пирог, скрывающий в себе магазин по продаже свадебных нарядом; дерево из нержавеющей стали с листьями из оловянного сплава; десятки Венер Милосских и статуй Свободы, торчащих на крышах домов; Кинг-Конг, заглядывающий в окно кафе. Что всё это значит, непонятно - зато как забавно, прелестно и, если особо не вдумываться, остроумно. И в высшей степени современно.
«Я современна», - говорит вся эта мешанина, и она имеет полное право так говорить, ибо наша позднеэллинистическая эпоха без ума от китча. Он даже сделался художественно респектабельным - не только Энди Уорхол… но и Вессельманн с его порочными девочками, и Раушенберг с его чучелом орла. Вкус к китчу - это вкус к нынешнему времени.
Это предвидел заслуживающий доверия наблюдатель - романист Герман Брох, который ещё в 1933 году сказал, что «все эпохи упадка ценностей есть эпохи китча». Он, однако, не имел и не мог иметь в виду Японию, потому что в этой сфере Япония не обладает ценностями, которые могли бы прийти в упадок.
В традиционной Японии они были - в наше время, правда, от их нерушимости не так много осталось, вон, поглядите, священные сутры печатаются золотом на галстуках. Но эти ценности никогда не определяли, что следует и чего не следует заимствовать у заграницы. Поэтому на раннем этапе освоения китча Япония оказалась просто-таки в авангарде. Так, она сразу осознала красоту и полезность созданного в XIX веке в Германии голого скульптурного человечка, известного под названием «манекен-пис». Сегодня он украшает собой многие японские города, обычно в виде декоративного фонтана, часто одетый в какой-нибудь респектабельно-муниципальный костюм - скажем, пожарника или полицейского.
Да и сами жесткие каноны токугавского вкусы превратились во что-то иное. Они стали основой «Japanesque», японской экзотики, которая ведь тоже относится к разновидностям китча. Галстуки с сутрами - это ещё что. Сейчас в дело пошли и кое-какие элементы театра Кабуки, те, что поближе к китчу. Вот, например, недавнее всеобщее увлечение Тамасабуро - мужчиной, изображающим женщину. А модельер Иссэй Миякэ делает из кимоно вечерние платья. Есть дискотека, в которую входят сквозь хромированное тории, как если бы это был синтоистский храм, и есть торговое здание в районе Роппонги, украшенное голографическим изображением буддийского божества Дзидзо.
Новое рококо, охватившее Токио, выставляет свою китчность напоказ, открыто и бесстыдно. Где ещё в мире вам доведется есть богатство в виде золотой фольги, которой обсыпан заказанный вами омар? Где ещё китч добрался до самого потолка, когда в фойе, оформленном темами Боттичелли, электрические лампочки вкручиваются прямо в «Весну», а на двери лифта красуется «Рождение Венеры»?
В этом смешении стилей достигается не просто уничтожение одного стиля другим, здесь создается как бы радуга - не безвкусицы, а безвкусности. Никакого единого вкуса и запаха нет. Когда бродишь по модному кварталу Токио, всё пахнет одинаково. Но Боже мой, какой аромат. Как и при всяком избытке, эффект восхитительный, завораживающий, одурманивающий. Смысл обесценился, но эффект приумножился. А высоты чистого эффекта - всё равно что эффект чистого кислорода: ударяет в голову и страшно возбуждает, хотя в конце концов и отключает чувства.
Эта монструозная, магическая столица китча, пульсирующая модным, обманным, волшебным, полна сейчас до краев; ей некуда дальше расшириться, как только вверх (или вниз), хотя город и так уже переливается через стены и почти достиг потолка. Это одно из чудес света - вы, конечно, слышали о висячих садах, многоколонных храмах, возвышающихся колоссах. Все они исчезли; так вот, спешите увидеть это чудо, пока не поздно.